14 ноября исполняется 75 лет одному из самых шумных эпизодов WWII. Связан он с использованием радиуправляемых боеприпасов. Одной из таких адских машин осенью 1942 был уничтожен генерал немецкой армии, начальник гарнизона Харькова генерал-лейтенант Георг фон Браун. По его должности, родству и рангу, а также роли в оккупированном Харькове много придуманного, но суть не в этом. Красная Армия в первые месяцы войны впервые в мире стала использовать радиоуправляемое вооружение. Взрыв произошел в доме №17 по ул. Дзержинского (дом первого секретаря обкома партии). Здание не сохранилось и не восстанавливалось.

С чисто технической точки зрения, как и с историко-технической, тут также немало вопросов. Документов и авторов на сей счет хватает, но все что можно прочитать по теме — скорее относится к беллетристике. Исследователям радио до сих пор неведомы схемы, монтажные решения и специфические нюансы первых устройств дистанционного радиоуправления, среди которых главное мест занимает дешифратор инициализации ВВ. Хотя разработки подобного радиооборудования велись еще в середине тридцатых годов, архивы до сих пор закрыты для исследователей, либо уничтожены.

Группа энтузиастов истории радио, скрупулезно рассматривая ряд факторов, склоняется к мысли о том, что данное радиооборудование полностью или частично изготавливалось на площади Восстания в Харькове (разрушенный ныне завод «Протон»). Это старейшее в СССР предприятие, было вторым по разработке и выпуску радиоприемной аппаратуры специального назначения и радиоразведки. На почерк харьковчан указывает не только топология, элементная база и ряд других технических признаков, но и закладка в городе документально подтверждено около двадцати радиоуправляемых фугасов перед временной сдачей города врагу.

Самое прескверное — архивы «Протона» в годы «нэзалэжной» частично уничтожены, частично — куда-то вывезены.

Три года назад я разговаривал в Харькове с дедушкой, которому на тот момент было 11 лет. Они с матерью жили практически рядом с обнесенным забором домом, в котором после занятия города остановился командир 68-й пехотной дивизии, генерал-майор Георг Браун (который никакого родственного отношения к конструктору ракет Вернеру фон Брауну не имел). Самые яркие воспоминания дедушки: огромный шухер по городу, несколько повешенных на балконах с другой стороны улицы и… большой бассейн, образовавшийся в воронке к весне 1943-го. По глазомеру бывшего пацана — более 10 метров в диаметре. В том бассейне они купались. Немцы уже никого не гоняли, да и до 23 августа оставалось совсем немного времени.

ФАКТЫ ПО ТЕМЕ
План устройства Харьковского узла заграждений был утвержден вечером 4 октября 1941 маршалом Тимошенко. Тогда же он определил предельный срок окончания минирования 25 октября. Основными участками минирования были определены автомобильные дороги и железнодорожные пути на направлениях:
*Красноград-Харьков,
*Полтава -Харьков,
*Богодухов-Харьков,
*Сумы — Белгород,
а также аэродромы:
*военный аэродром на северной окраине Харькова,
*аэродром Гражданского Воздушного Флота у ст. Основа,
*аэродром у п.Рогань,
*аэродром в г. Чугуеве.
Внутри города было запланировано минирование:
*Холодногорский виадук,
*Усовский виадук,
*железнодорожный мост,
*здание штаба Харьковского военного округа,
*нефтебаза,
* несколько тяжелых станков на Харьковском электромеханическом заводе,
* отдельно стоящий дом №17 по ул. Дзержинского (дом первого секретаря обкома партии).

Первую из радиомин немцы обнаружили и обезвредили на Усовском виадуке уже 28 октября, причем о существовании таких мин немцы знали, поскольку их центр постановки радиопомех начал работать уже в день вторжения в Харьков. Достоверно известно еще о трех обезвреженных минах Ф-10.

Одна радиомина была успешно взорвана под руководством Старинова в 3.15 мин. 14 ноября с Воронежской широковещательной станции, имеющей мощность излучения 10 квт. Это была мина в особняке на Дзержинского 17. Непосредственно приведение мины в действие осуществляли полковник Старинов, начальник Воронежской радиостанции Ф.С. Коржев и старший инженер радиостанции А.В.Беспамятнов. Было послано три сигнала. При ее взрыве погиб командир немецкой 68-й пехотной дивизии, генерал-майор Георг Браун, который икакого родственного отношения к конструктору ракет Вернеру фон Брауну, как пишет Широкорад, он не имел. Да и «комендантом Харькова и палачом харьковчан» генерал Браун не был. Лишь в начале ноября 68-я пехотная дивизия прибыла в Харьков и вошла в состав LV армейского корпуса 6-й армии генерал-фельмаршала Рейхенау. А до этого времени она находилась в Полтаве в составе LII армейского корпуса 17-й армии генерала от инфантерии Штюльпнагеля

Достоверно также известно о взрыве Холодногорского виадука. Относительно остальных мин достаточно точных сведений нет.

Но вот немецкий документ Merkblatt ueber russische Spreng- und Zund- mittel, Minen und Zunder. В нем на стр. 180 помещен отчет Центра постановки радиопомех о состоявшихся перехватах и успешном глушении радиосигналов возбуждения взрывов мин в городе Х. (смею предположить, что речь идет о городе Харькове):
Частота Дата Длительность посылок сигнала
374 К-герц 30.10 -6 минут
392 К-герц 29.10 -12 минут и 10 минут
407 К-герц 14.11 -8 минут и 18 минут
407 К-герц 22.11 -27 минут и 13 минут
416 К-герц 6.11 -12 минут
523 К-герц 31.10, 7.11 15 минут и 2 часа30 минут
528 К-герц 28.10, 29.10 58 минут
528 К-герц 10.11 4 часа 55 минут
530 К-герц 25.10 10 минут
532 К-герц 21.11 35 минут
532 К-герц 22.11 46 минут и 21 минут
533 К-герц 7.11 16 минут
533 К-герц 14.11 1 час 1 минут
535 К-герц 14.11 1 час 25 минут
538 К-герц 29.10 9 минут и 25 минут
583 К-герц 30.10 8 часов 28 минут
583 К-герц 14.11 3 и 4 минуты
585 К-герц 25.10, 29.10 20 минут
585 К-герц 30.10 6 минут
611 К-герц 23.10 55 минут
635 К-герц 31.10 5 минут
647 К-герц 14.11 19 минут
647 К-герц 22.11 59, 38, 16, 18 и 6 минут
652 К-герц 14.11 5 минут
730 К-герц 29.10 55 минут.

Если предположить, что каждой частоте соответствует одна радиомина, то получается, что немцами было успешно нейтрализовано 20 радиомин, причем явно заметно, что некоторые из радиомин наши пытались взорвать по нескольку раз, Например, мину с радиочастотой 585 пытались взорвать 25 октября, 29 октября и 30 октября. По датам заметно, что первые попытки были предприняты 25 октября (день оставления Харькова), последние 14 ноября. Заметим, что к 5 декабря истекал крайний срок боевой работы мин, но очевидно, что Старинов наметил крайним сроком 14 ноября. Немцы попыток взрыва мин после 14 ноября не зафиксировали.

Столь успешные действия немцев можно объяснить тем, что не позднее середины сентября 1941 к ним попал экземпляр инструкции по мине Ф-10 с перечнем рабочих частот и мощности сигналов, в результате чего они смогли оперативно организовать службу радиопротиводействия.

Сегодня-завтра   сделаю на сайте газеты рубрику, посвященную знаковым событиям в Харькове. Может назову ее просто: «Городские истории». Если таковой нет в СМИ, конечно. За годы отшельничества набрались кое-какие эксклюзивы. Даст Бог — потихоньку их визуализирую. Так что заходите.

А сейчас маленький вопрос, интересующий большую группу людей. Снимок попал в наши края случайно из Европы. На фото одна из улиц Харькова в годы оккупации. Однозначно — осень или начало зимы 1941 года. Немецкие солдаты выносят на улицу (а может заносят в здание) сданные населением вещательные радиоприемники. Было соответствующее Постановление политбюро ЦК ВКП(б) от 25.06.1941 года.

На данный момент точно установлено два пункта сдачи: в здании старого цирка,  и на улице Гражданской. Но это, были, скорее всего, периферийные пункты. О них меня имеются сведения очевидцев, и на этих пунктах не могло быть такого количество дорогой (культовой по тем временам) радиотехники. На снимке какая-то центральная улица Харькова, а вот какая — мы уже не первый год гадаем…

Позвонил Саша Михайленко.  Попросил выслать ему некоторые рубрики.  Он что-то  у себя тоже ностальгическое творит. К сожалению, не смог помочь «старому» в полном объеме: архив не под рукой,  да  и что нашлось — наскоро шлепнул мобильником. Сочтем это пробой рубрики. Полагаю,  общими усилиями краснознаменцев-временцев мы наполним галерею нашей старой доброй газеты. Ее страницы, по карсней мере, в моем архиве, еще не пожелтели. Они в первом прикосновении поднимают память  почти в том раскладе, в каком мы их создавали.

Стало быть,  пока мы живы,  эти страницы  с нами.   Совсем ещё не желтые страницы.

Лет пять назад, на «блошке», приметил газету. Много ли всякого добра   там, но это… Мужичок положил газету таким образом, что под знакомым заголовком только виднелись слова «Иосиф Виссарио…» В «календаре» возле шапки дата: 8 марта 1953 года.   У меня отвисл челюст…

x x x

Весть о смерти Леонида Ильича Брежнева застала в магазинчике, за покупкой бритвенных принадлежностей. Вечером выходного дня намечалась встреча с красивой девушкой. «Все, — подумалось,- бритья не будет». Сразу же — домой, и тут звонок. Аркадий Федорович Тюленев ответственный секретарь, просит выйти на работу. Четверг — выходной день ля выпускающего, газета в этот день не верстается. Но редколлегия, сообщает Аркадий Федорович, вся в сборе, на ней уже принято решение (разумеется, не без одобрения из обкома) о срочном выпуске внепланового номера. Отсюда — срочная мобилизация всего и вся. Беру такси — и в редакцию.

На десятом этаже гробовая тишина. Лишь из секретариата раздаются приглушенные голоса. Вести внеплановый номер поручено Марку Эвентову.   Короткое совещание у Тюленева, после чего иду в цех.

Володя, верстальщик, уже пропустил грамм сто пятьдесят. Лицо румяное,   но рука твердо держит шило. Раскидывая вчерашние полосы в переплавку, говорит:

— Я не верстал похоронную Сталину. Но был рядом, все видел. Держись, будет весело.

Я застал только Пленум ЦК, провозгласивший «Продовольственную программу». Это был первый мой выход на работу в «КЗ». Помню, газету мы тогда, в мае 1982-го подписали не вечером по графику, а часов в семь утра.   Всю ночь шли правки, Володя был на изводе, корректора на измене. Но что будет сейчас, и за что мне нужно держаться, — этих слов верстальщика сразу понять не мог.

Заготовленные третью и четвертую страницы сверстали быстро. Корректорши намылились по домам, но с десятого этажа поступил приказ: всем сидеть на местах!

Первые сообщения ТАСС поступили после обеда. И понеслось!!!

Марэк (Эвентов) шустрый такой, небольшого роста мужичок, прибежал в цех, и словно Наполеон стал крутиться возле станка, дымя уже последней сигаретой из только что выброшенной пустой пачки.

— Это в подвал на третью, а это — в шапку,- командует верстальщику.

Подбегает корректорша, ведущая третью страницу: «Володя, я тут  пропустила буковку, сковырните на ней марашку, пожалуйста!».

— Уже сковырнул, — усмехается верстальщик, показывая голую раму третьей страницы.

Корректор обреченно смотрит в контейнер отбракованных страниц. Лицо бедной женщины выражает недоумение, плавно переходящее в ужас…   По щеке прокатилась жиденькая слезинка.

— Рано плакать,- увещевает верстальщик. — Плакать будем часа в три ночи. Все вместе.

И подмигивает мне, словно доверяя  не понимающему пацану сокровенную тайну верстки, подобных мемориалов. Замечаю в его взгляде какой-то неистовый азарт. Который выпадает редкому верстальщику раз в жизни. Ленина Володя не верстал по малости лет своих, Сталина — по малости типографского опыта. А вот Брежнева… Теперь это его клиент, а потому именно он, человек с шилом, здесь главный исполнитель  церемониала..

А кто такой выпускающий? Всего лишь  полномочный представитель редакции в типографии. Дипломат и приемщик одновременно. Мальчик для битья. С обеих сторон.. Наборный цех тарахтит линотипами; мастера носятся с какими-то бумажками; курьеры «подносят патроны» — свежие отливки с гранками; корректорский цех требует полосы, а верстальщикам дай точное  «ЦэУ» с материалами, — и весь этот хаос только тут, в наборном цехе, сносит крышу. Но тут ты вроде как свой,  а вот поди разберись, что творится в  правом крыле десятого этажа, то есть секретариате. Там  всего, что творится внизу, не понимают, и это мягко сказано. Ибо если кто так думает, тот не понимает того что, в отличие от секретариата, думают в центральном кабинете десятого этажа. А если и нафантазирует сиё понять, то  и он не знает:  в центральном кабинете редакции уровень принятия решений не выше, чем у Володи с шилом.

Материалов по телетайпу поступило минимум на три номера. Из трудовых коллективов Харькова и области, от корреспондентов отдела Альберта Серебрякова, от обкомов и облсовпрофа, от ЦК КПУ и еще от кого там в Киеве. Вообще, на Киев мы всегда смотрели как-то боком, сообщения ЦК КПУ большей частью часто тупо сбрасывались в корзину. А тут как с рога изобилия — РАТАУ долбит со скоростью германского пулемета Второй мировой. Аж достает. Но РАТАУ — ладно.

Пневмопочта   выстреливает в цех десятки метров ленты ТАСС. Опять же — от коллективов, зарубежных деятелей, братских народов и партий. В линотипном (наборном) цехе оживление: тут также вызваны те, у кого сегодня нерабочий день. Сняты с набора книжки, брошюры и прочая дребедень — все станки брошены на две областные партгазеты. «Лензмина» и «Вечерка» смотались по домам — первая перепечатает готовое через день, а вторая как бы не в ранге мероприятия вообще, ибо че с нее взять, с Вечерки то?.

Гранки в металле наваливают снежным комом. Складывать некуда. Размещаем на полу. Уже не пойму, где там и о чем. Но главное — не это. Главное — как ЭТО верстать. Как втулить сотни килограмм свинца в четыре рамы формата А2.   Я не знаю. На десятом этаже — тоже. Ни в секретариате, ни в главном кабинете.   Из обкома нет рекомендаций. Кстати, кто тогда был третьим секретарем? Кажись, Ивашко? Владимир Антонович?! Эх, Ивашко-Ивашко, неизвестно как сложилась бы судьба СССР, удержи ты власть в Украине до августа 1991 года… Наш ты ведь Ивашко, харьковский! Но в обкоме хоронить Леонида Ильича явно не собирались. А потому никаких ЦэУ нам дать не могли.

Часов в шесть вечера телетайпу поступило сообщение: ждите порядок верстки материалов о кончине генсека ЦК. За мутными стеклами цеха уже стемнело. Эх, как там мое девушка,- думаю. Когда теперь встретимся, и встретимся ли? Завтра на работу. А впрочем, завтра ли?

За суматохой, гранками и звонками Володя находит момент в очередной раз заглянуть в раздевалку. Прибегает , бодро закусывая пирожком, бурчит под нос:

— Царство Небесное покойнику!

И понеслась опять по кругу… Контейнер для непригодных отливок уже с горкой. Увозят, я тащу на его место лензминовский.   Обещанного порядка верстки нет. Да и кто верил, что такой порядок родят в недрах РАТАУ? Кажись, тогда я впервые пожалел, что не провели в наш цех Интернет.

Заместитель ответственного секретаря Марк Эвентов в цех спуститься уже боится. Мне то че — пацан пацаном, держу мазу за все стороны, а ему уже стремно: Володя после очередной переверстки так раздухарился, так повертел перед носом «Марека» шилом, и тот правильно решил: Ну его — от греха подальше». А корректоры, бедные наши труженицы — у них хоть и пополнение (вызвали дополнительно и тех, кто в отпуске был), но глаза то не железные, и онлайн-редакторов нет, и подчитка положена по штату, и текст надо не протарахтеть, а через мозг пропустить. Это в заметке про передовую доярку можно пропустить «марашку». Или даже висюльку-карлючку с буквы «р» не заметить в первом слове заголовка «Пребывание Леонида Ильича Брежнева на казахской земле». Много можно корректору. Но сегодня не тот день, и не тот случай.

Корректоры — самая   беззащитная категория экстремальной верстки.   А потому Марэк Эвентов, как профессионал и мужчина, это понимал как никто другой. Где-то там, на десятом этаже, в сотый раз бегая между кабинетами Тюленева и Сердитова, он умоляющим взглядом просил курьеров: «Пожалуйста, сходите на девятый этаж, может пришла таки схема верстки из Киева».

Возможно, именно в этот момент Эвентова осенило: ДЕВЯТЫЙ этаж! Библиотека! Да там же, поди, в архиве, лежит газета с сообщением о смерти Сталина. Растоптав недокуренную сигарету — бегом вниз. Люда Сенчук на месте. Хотя, казалось бы, оно ей надо — такая панихида?

Может оно было немного и не так, но я точно помню оживление в редакции, перекатившееся чуть ли не в овацию типогрфии. Марэк вбегает в цех с этой самой газетой, расстилает ее на станке и командует Володе:

— Вот так делаем! Редактор одобрил.

— Ага, вот это уже кое-что,- одобряет верстальщик, выковыривая шилом и выбрасывая в отходы уже набранное, вычитанное и поправленное.

Первая страница «Красного знамени» сверстана в полночь. Вопреки команде ждать   расклад по верстке из Киева. Ближе к трем часам ночи стало ясно, что в РАТАУ залегли на дно. И правильно: нечего под ногами путаться. Лишь новые и новые официальные поправки от ТАСС, жидкие, и по смыслу иногда просто казуистические — прилетают в патроне пнемопочты. «Соцка», то бишь «Социалистычна Харкивщына» — часам к четырем утра сверсталась по нашим макетам. Ни одна из партийных газет — от московской Правды до Правды Украины в печать еще не поступила. Первой пришла «Правда». За нею повалили остальные.

Под пресс я подписал газету утром, когда прекратился поток запоздалых поправок ТАСС. Мыневр и интуиция Аркадия Тюленева, Диомида Сердитова и, конечно же — Марка Эвентова дали нам возможность отделаться легким испугом. Иначе мы возились бы минимум — до обеда.

На следующий день, а пятницу, наша бригада отдохнула. А в понедельник, на планерке, редактор сообщил что «Красное знамя» получило высокую оценку «свыше». За сообразительность и профессионализм.

З.Ы. Написал по быстрячку,   не заморачиваясь ашипками и стилистикой — текст в статусе болванки, так что ух  коли че — простите.  Для нынешнего поколения газетчиков    процесс газетного погребения вождя, покажется диким и тупым, совковым и натянутым.  Действительно, чего было заморачиваться и мордовать людей: тяп-ляп — и под пресс…  Может  с высоты времени  оно и так. Но тогда, в 1982-м,  были иные реалии. Единого организма страны, явившей миру непреклонную силу, подогреваемую   не менее строгой структурой власти, мысли, поведения.

Увы, того самого номера «Красного знамени» в моем архиве нет. Хочу найти. Дорого куплю. Может есть у кого? Подбросьте, пожалуйста. А ниже  прикручиваю  тот самый номер от 8 марта 1953 года, который попался мне на «блошке» два или три года назад. Он вышел из-под того самого печатного станка,  что и номер, найденный Марком Эвентовым в библиотеке «Красного знамени», которой заведовала Людмила Сенчук.  Эх, хорошая была библиотека… И Люда — красавица!

Дом печати.  Деревья еще не  такие высокие, трамвай  до круга на нынешней Индустривальной (Масельского, благодаря отчасти Наталии Ивановне Шеховцовой) еще в ходу.  Снимок мал и хлипок, со временем найдем другой.

Этот сайт о газете. О том, что и как на ее страницах за 53 года было опубликовано. О журналистах, отдавших ей вдохновенные годы. О значении прессы в тот период. О первой любви репортера. И… Совсем немного о том, почему с начала девяностых она пошла по рукам.

О нашей газете. Одной из лучших в медиапространстве СССР. О «Красном знемени».

Нет проблем сделать сайт навороченным: прикрутить ленту новостей, голосовалки и прочие побрякушки. Элементарно разместить все это на домене второго уровня. Может так оно и будет. Со временем. Вот только «Временем» газета «Красное знамя» уже не станет. Она останется в нашей памяти и в тех редких материалах, которые удалось сохранить для истории. Такой, какой она была.